Тигриные глаза - Страница 41

Бриз, в розовой шелковой рубашке, названивал по телефону, пытаясь обнаружить следы неизвестного наброска к «Острову мертвых» меланхоличного швейцарца Арнольда Бе клина.

Увидев Плам, он, не отрываясь от телефона, подозвал ее к себе поближе.

— Видела? О тебе неплохо написала «Стандард». — Он взял газету и стал читать вслух:

— «Раскаленные и переполненные страстью картины, на которых в водовороте красок угадывается естественный пейзаж — иногда романтический, иногда зловещий, — неизменно поражают силой экспрессии… этот свободный лиризм с огромной силой взывает к чувствам и создает необыкновенно радостное настроение». — Бриз посмотрел на нее с улыбкой:

— Разве можно придумать лучше, чем это — «необыкновенно радостное настроение». Дальше тут на все лады расхваливаются две картины, которые купил я. — Он пододвинул газету к Плам, а сам взял другую. — А вот послушай, что пишет сегодняшняя «Тайме»: «Одни из ее картин утонченно соблазнительны, другие обрушиваются на ваше сознание, как сорвавшаяся с гор лавина… из-под кисти этой художницы, не получившей высокого академического образования, вырываются сгустки мыслей и чувств… фаллические символы — дикие, огненные, едва контролируемые…» — Бриз рассмеялся.

— Как чудесно! А ты не разыгрываешь меня? — Плам выхватила у него газету. — Какие, к черту, фаллические символы, ведь я пишу абстрактные вещи.

— Подсознательно в них ты отражаешь свою собственную сексуальность, дорогая.

— Посмотри, здесь даже моя фотография с Зигфридом.

— А-а, Зигфрид. Боюсь, он не очень счастлив. Он уже звонил сюда, потому что у тебя никто не берет трубку.

— А с чего бы ему быть несчастливым? Ведь отзывы прессы просто великолепны.

— Вот именно. Ему очень не хочется терять тебя. Теперь-то он понял, что ему надо было заключить контракт без права расторжения с твоей стороны. Зигфрид перехитрил сам себя. Я сказал ему, что теперь у тебя контракт со мной. И это вот-вот станет правдой. — Бриз шагнул к Плам и крепко обнял ее.

Она вдыхала его запах и вновь ощущала, с каким нетерпением он прижимается к ней.

— Своим продвижением я обязана вот этому? — пробормотала Плам. — Джим говорил, что для меня секс — это единственный способ пробиться в люди.

— Не знаю, кто он такой, но думаю, что Джим прав.

Впрочем, нам лучше проверить это.

— Тем более что здесь есть хотя бы ковер.

Они завтракали в «Ле Бахия» — старомодном испанском ресторане с ультрамариновыми панелями, хорошим гитаристом, терпким красным вином и изумительно вкусной паэллой.

— Как это Джим отпустил тебя? — не отрывая от нее восхищенного взгляда, спросил Бриз, когда принесли кофе.

— Теперь мне кажется, я знаю, в чем было дело. Все очень просто, хотя ни он, ни я не понимали этого. Джим надеялся, что я останусь такой же, какой была, когда мы начали встречаться. Но ведь это была не я. Я старалась быть такой, какой он хотел меня видеть. Я ходила на футбол, слушала его рассуждения о том, что премьер-министр делает не правильно…

Бриз легко представил себе ее восторженное и сосредоточенное лицо, которое ясно давало понять Джиму, что она считает его самым умным в мире и благодарна ему за одну только возможность находиться рядом с ним.

Плам вздохнула.

— Когда мы поженились, я продолжала изображать из себя ту жену, которую ему бы хотелось иметь, такое тихо обожающее кривое зеркало, в котором он видел себя талантливым и красивым. Но в какой-то момент я поняла, что больше не могу так жить! И постепенно вместо идеальной жены появилась я. Однажды утром Джим проснулся и обнаружил, что женат не на той, на которой женился. И почувствовал, что его обманули. Собственно, так оно и было.

— Это твое прошлое. А теперь давай поговорим о твоем будущем. — Восторженная улыбка на лице Бриза сменилась серьезным выражением. — Надеюсь, у тебя нет иллюзий относительно мира искусства. Тут не меньше дерьма, чем в любой сфере бизнеса, Плам. Он насквозь пропитан протекционизмом, рекламной шумихой и суетой, и было бы наивно ожидать от него чего-то другого. Ты должна понимать, что художник, который отказывается играть по заведенным правилам, никогда ничего не добьется. Никогда. Если ты не играешь по тем же правилам, ты ничего не добьешься в мире искусства.

— Я понимаю. Но что я должна делать?

— Прежде всего избавиться от своего провинциального выговора. Об этом позабочусь я. И боюсь, что придется расстаться с восхитительно-неряшливым видом. Сходи к лучшему парикмахеру, а потом займемся твоим гардеробом. Тут понадобится модельер. Затем ты попрактикуешься, как давать интервью, чтобы тебя не смущали агрессивные репортеры и чтобы уверенно чувствовать себя на телевидении.

— Когда мы начнем? Бриз взглянул на часы.

— Минут через десять.

Изящная аргентинка Кристина Виера и была тем самым модельером. Она пристально смотрела на Плам прищуренными глазами и без конца повторяла: «Повернитесь еще раз, дорогая», так что вскоре Плам почувствовала себя рабыней на аукционе.

— Мы не будем менять ее облик, мы лишь подчеркнем его и сделаем выразительным, как у звезды, — в конце концов решила Кристина. — Волосы остаются короткими, но ухоженными. Для этого дважды в неделю ей надо бывать у Джона Майкла. К каждой выставке мы будем одевать ее в цвета главной ее картины — той, что будет на обложке каталога.

Плам, при том, что ей было несколько не по себе от такого подхода, нашла эту идею неплохой. Хотя и достойной осуждения.

Пока Бриз выстраивал карьеру Плам, их страстный любовный роман набирал силу.