Тигриные глаза - Страница 133

133

— Но ты и так независима, Плам. Ты одна из немногих по-настоящему независимых женщин в западном мире. Вряд ли у каждой имеется свой капитал.

— Да, действительно, я заработала целое состояние, но у меня нет времени, чтобы воспользоваться им. Поэтому я пришла к выводу, что время дороже денег. И теперь я хочу иметь достаточно времени и сил, чтобы радоваться простым вещам в жизни, не испытывая никакого давления.

— Разве все мы не хотим того же самого?

"Она просто устала, — думал Бриз. — Огромное напряжение бьеннале плюс потрясение от этой истории с Дженни. Ей нужно отдохнуть, и она снова придет в нормальное состояние». Он похлопал Плам по руке.

— Я организую тебе пару недель отдыха. Плам сердито сказала:

— Отныне я хочу сама решать, что для меня хорошо, а что нет. Я сама разберусь, надо ли мне ехать отдыхать. Мне просто хочется побыть предоставленной самой себе и денек-другой подумать без помех. Я чувствую, что моя карьера взяла меня за горло. Меня угнетает пустота внутри, и я не успокоюсь, пока не выясню, откуда она. Если самореализация не сводится к созданию домашнего очага и достижению успеха в работе, тогда в чем она?

— У тебя есть все, что нужно женщине, чтобы быть счастливой…

Плам подумала об Иване Трамп, принцессе Уэльской и других женщинах, у которых, казалось, было все — дети, красота, богатство и положение в обществе. Но почему-то они не казались счастливыми.

Едва совладав со своим голосом, Бриз сказал:

— На самом деле тебе нужен предлог, чтобы слетать к своему любовнику во Францию и подольше поваляться с этим мерзавцем в постели. Твои поиски своего «я» — всего лишь предлог для того, чтобы вернуться к этому новоявленному Руссо и поскорее заняться с ним сексом.

— Дело не в Поле, а во мне, — спокойно возразила Плам. — Я ищу счастья и согласия с собой.

— Пристегните, пожалуйста, ремни, — прозвучал голос стюардессы.

Глава 28

Четверг, 11 июня 1992 года — Лондон

В тот вечер, поедая гамбургеры на кухне. Макс и Тоби были необычно притихшими. Они узнали из газет о происшествии с Дженни, а затем от Бриза о ее предательстве и о том, что произошло на самом деле. Мальчики сразу почувствовали и натянутые отношения между Плам и Бризом. За ужином Макс настороженно поглядывал то на мать, то на Бриза, они же обращались друг к другу подчеркнуто вежливо. Тоби ни разу не поднял взгляда от тарелки и не произнес ни слова.

На следующее утро, когда Плам забрела в кухню, чтобы выпить чашку чая, она обнаружила Макса, который просидел там всю ночь, делая тосты. Ясно заученными словами и слегка смущенным голосом он сказал:

— Тоби и я… ну, мы оба хотим, чтобы ты знала, что мы считаем Бриза прекрасным человеком и хотим, чтобы ты понимала это, ма. После всего того, что он сделал для нас, наши чувства к нему не могут измениться. Но мы твои сыновья, ма, и, что бы ни происходило, мы хотим, чтобы ты знала, что мы всегда будем поддерживать тебя.

Плам молча обняла сына.

Плам нежилась в своей черной мраморной ванне, когда зазвонил телефон. Она взяла трубку.

— Здравствуй, мам… нет, не слишком рано, я встала, ведь уже почти девять. Да, мам, чувствую себя так же, как вчера… Да, уставшая и счастливая… Да, хорошо быть дома… Да, я знаю, мальчики гордятся мной.

Плам выслушала мнение матери о последнем скандале в королевском семействе. Затем голос у матери сделался неуверенным:

— Ты какая-то молчаливая сегодня. Неважно себя чувствуешь, дорогая? У тебя, наверное, расстройство желудка от непривычной пищи? Так в чем дело, дорогая? Расскажи своей матери…

Плам разрыдалась.

— Нет, ничего, правда, мама…

— Не будь глупышкой. Расскажи своей старой матери, в чем дело, и будь хорошей девочкой.

Материнский голос заставил ее вспомнить, что она говорит с единственным в мире человеком, которому всегда доверяла. И сбивчиво поведала ей о предательстве Дженни.

Из Портсмута немедленно последовали слова поддержки и сочувствия:

— Змея… пригретая на груди… моя бедная девочка… Она никогда не нравилась мне… ее глаза всегда напоминали мне моего дядю Альберта, который сбежал со сбережениями своей матери…

— Никогда не думала, что ты поймешь мои чувства, мам.

— Конечно, я понимаю тебя! Ты чувствуешь себя осиротевшей, ты скорбишь об утраченной дружбе. Ты злишься и негодуешь. Тебе тоскливо и одиноко. Утрата есть утрата. С ней всегда трудно смириться.

Через полчаса, когда Плам рылась в корзинке с почтой, позвонил Джим, чтобы обсудить летний отпуск, который он обычно проводил вместе с Максом и Тоби в суровых и напряженных походах. В августе этого года они замышляли пройти на байдарках по французскому Горж-де-Вердон, который был чем-то вроде американского Гранд-Каньона в Аризоне.

— Джим, почему бы тебе не обговорить все эти детали с самими мальчиками? — устало спросила Плам. — Это было бы проще. И потом, как ты можешь рассчитывать, что я куплю для вас все это снаряжение в магазине армейских товаров, когда я ничего не смыслю в нем? Почему бы ребятам самим не сходить на Лоуренс-Корнер за всем этим?

Она подумала, что Джим мог бы поздравить ее с победой на бьеннале, тем более если собирался взвалить на нее все эти сборы.

— Плам, от тебя рукой подать до Лоуренс-Корнер, так что это не займет у тебя много времени, а деньги я, естественно, отдам, — упрашивал Джим. — Мне же на это надо потратить целый день.

— Ладно, читай список еще раз, — смирилась Плам. Джим помедлил.

— Ты получила мои цветы?

— Ты послал мне цветы? — Плам не смогла скрыть удивления.

— И поздравления, конечно. Все мы очень гордимся тобой. Ты уже стала здесь у нас легендой. Наша самая знаменитая ученица. Ты, наверное, вне себя от радости. А как Дженни с Лулу?

133